Младший отец тогда упал матери в ноги, и гроза вскоре утихла, но в гареме шептались о том, что Атриум – это планета, где правят женщины. Но не так, как на Элизиуме – не мягко и скрытно, а публично и очень жестоко. Часть планеты, благоприятная для жизни, поделена между матриархами кланов, а на пустошных и опасных для жизни землях устроены рабские загоны, арены для боев без правил и трассы для гонок на оборотнях.

Если мужчина попадал туда, шансов выбраться практически не было. Разве только кто-нибудь из матриархов смилостивится и возьмет в постель, но гаремы на Атриуме были еще более жестокими, чем на Серпенте. За благосклонность женщин там сражались настоящим оружием, и проигравшего ждала смерть.

Вспоминая подробности, Герхилер покрылся колючими мурашками и зашептал молитву богине – он конечно вырос в клане воинов, но на Атриуме шли бои без правил. Выжить там было практически невозможно! Узор на руке нагрелся, и наг, свернувшись в клубок, провалился в беспамятство – корабль вышел на сверхскорость, погружая пассажиров в неуютный, неприятный сон.

Шерсейн про Арену слышал не первый раз. Да, его мать еще поддерживала внешнее благополучие, но давно уже переехала в район на границе трущоб и веселых заведений. В поисках работы парень шатался по улицам, натыкался на таких же брошенных змеят, иногда даже проводил с ними время в тихих углах у костров или у реки. В таких подростковых сообществах, медленно перерастающих в банды, ходит множество слухов и легенд. Одна из них была как раз об Арене.

В легенде говорили о наге, который угодил в рабство на Атриум, но сумел победить в десятке боев, за что получил свободу и большой денежный приз. Он уехал с Атриума, но на Серпент не вернулся, затерявшись в Свободных мирах. Каждый второй мальчишка подтягивался на пролете моста или на ветке дерева, чтобы стать сильным, как Серебряный наг.

Шерсейн некоторое время тоже жил мечтой, пока не увидел на помойке тело одного из старых знакомцев. Мать Алрика продала его в бордель, и мальчишку сразу отдали «особой клиентке». То ли сердце не выдержало, то ли нагайна заигралась, но никто не озаботился традиционной лодкой мертвых – парнишку выкинули, как мусор, завернув в пыльную занавеску. После этого фиолетовый перестал болтаться по состоятельным дамочкам, предпочитая искать обычную работу, что с его обаянием было непросто. Смазливому парню нередко предлагали подработать моделью в ателье, танцором или «конфеткой» для состоятельных клиенток. А то и просто зазывали в бордель «приятно провести время». К счастью, парень быстро смекнул, как можно отвязаться – он стал говорить, что просватан, и сам нацепил «пояс верности» из арсенала любовных игрушек. Это помогало, и он даже надеялся на брак, пока мать не нашла способ снять деньги с его счета. Теперь же… Арена – значит арена. Шерсейн был жилистым парнем, пообтесавшимся в уличных драках. Проживет, сколько сможет, все лучше, чем помойка или жадные руки охочих до мужского тела посторонних нагайн…

С такими мыслями фиолетовый свернулся клубком и уснул.

Глава 4

Элимей дрожал от страха. Вся эта затея с побегом казалась ему фантасмагорическим сном. Может, все не так уж и страшно? Может, супруга позволила бы ему рисовать? Хотя бы чуть-чуть… Детям…

Короб тряхнуло, и в голове желтого нага вспыхнуло воспоминание – его будущая жена с хрустом ломает тонкие кисточки, обзывает фреску, написанную Элимеем, «мазней» и обещает выбить из него всю дурь, а потом устроить работать на ферме, чтобы «мальчик окреп и радовал меня в постели». По правде сказать, пара мужей, сопровождавших эллу Шантриссу, напоминали собой гору мускулов, изукрашенную шрамами. На поясе одного висел хлыст, на поясе другого – семихвостая плеть. Попадаться под их тяжелые взгляды Элимею не хотелось. Как-то сразу становилось понятно, что до постели жены художник не доберется никогда, а вот работы на ферме будет много.

Лучше уж короб со схенией, чем ферма с «мясными фруктами», решил Элимей и погрузился в грезы. Он умел рисовать мысленно, планируя будущие шедевры.

В пути он несколько раз выпадал из своего «сна наяву», съедал что-то из мешка, экономно запивал водой и снова засыпал. Так было несколько раз, пока его не ослепил яркий свет:

– Так-так! И кто это у нас тут? Если ты испортил мне сырье – прибью!

Наг дернулся, прикрыл глаза руками и жалобно сказал:

– Я ничего не испортил, госпожа! Мой комбинезон не пропускает запахов и телесных жидкостей!

– Вылезай! – потребовал тот же строгий голос.

Элимей выбрался из короба, аккуратно стряхнул бутоны, и его тут же бесцеремонно потыкали в плечо:

– Действительно, биопластик. Ладно, змееныш, живи! Как ты попал в этот ящик?

– Забрался на складе, – ответил желтый, разглядывая большое светлое помещение и полдюжины женщин в строгих деловых костюмах. Самая миниатюрная и старшая по возрасту стояла перед ним.

– Сбежал? Почему?

– Будущая супруга… запрещала мне рисовать! – только сказав это, Элимей заметил, что держит в руках пучок самых лучших своих кистей и пару тюбиков драгоценной краски из растертых в пыль самоцветов.

– Так ты художник? – дама подняла бровь, огляделась и выхватила у другой особы планшет с тонкими белыми листами. – А ну-ка, нарисуй мне схению!

Наг не стал спорить. Потрогал бумагу, отложил кисти и взял зажатый в планшет самописец. Схению он рисовал часто. Это растение входило в герб его клана, поэтому он легко изобразил цветок и украсил его по кругу чешуйками.

Властная незнакомка снова подняла бровь:

– Отлично, мальчик! Будешь художником моего предприятия. Девочки! Проводите его в комнаты для специалиста, найдите одежду, еду и все, что надо. До завтра нужна концепция коробки, флакона и рекламных плакатов! Духи из схении – новинка этого сезона!

К Элимею подскочили двуногие девушки в штанах и потащили прочь от короба.

– Мои краски! – только и успел крикнуть он. Его имущество выловили из россыпи бутонов и вместе с ним утянули в коридор.

– Как вас зовут, господин наг? – щебетала самая рослая и крепкая девушка в коралловом комби на голое тело.

– Госпожа Скиапарелли дала задание, придется поторопиться! – вторила ей другая.

– Скажите, что вам понадобится, мы все сделаем! – кивала третья.

Элимей порядком растерялся, но, к счастью, их забег по коридору закончился. Его завели в роскошные комнаты, состоящие из гостиной, спальни с удобствами и мастерской. Огромное окно, пачки картона, бумаги, стопки мелков, карандашей и красок – у молодого нага затряслись руки, когда он все это увидел! Но сразу взяться за работу ему не дали – запихнули в ванную с просторным корытом-бассейном, велели смыть все, выбросить комбинезон в корзину для грязного белья и явиться к ним, чтобы выбрать одежду.

Наг долго и с удовольствием плескался в теплой душистой воде. Тому, кто скажет вам, что наги не любят воду, плюньте под ноги! Змеи отлично плавают, а змеелюды очень чистоплотны и страшно не любят, когда к их хвостам пристает грязь. Пользуясь простором бассейна, Элимей обернулся и тщательно промыл каждую чешуйку, вычистил ногти, выполоскал волосы и в одном полотенце вышел в комнату под дружный вздох приставленных к нему девиц.

– Господин… – сделала многозначительную паузу одна из них.

– Меня зовут Элимей, – мелодично ответил художник, думая о том, что лицо этой девушки негармонично до красоты.

– Господи Элимей, мы приготовили для вас одежду. Взгляните, в чем вам будет удобно работать?

Наг рассмотрел выложенные в ряд костюмы, покачал головой:

– Где моя сумка?

– Вот! – девицы расступились, показывая на лежащий в кресле мешок.

Элимей вынул сандалии, саронг, ушел в ванную и облачился в привычную ему одежду. Потом накинул сверху просторную светлую рубаху с закатанными рукавами, вышел к девушкам и улыбнулся:

– Так что нужно было нарисовать той достойной госпоже, которая вынула меня из короба схении?